Гл.2
Целый век – великий срок – передавал народ из уст в уста историю топора Хорсом кованного. Целый век придумывал народ сказы разные о диковинной силе этой железной
штуковине. Коли самим богом ковался, то и силу от него должен был получить необычную. Кто-то надумал, что топором тем от одного взмаха можно дуб пополам
пересечь. Другой наградил его способностью десяток голов вражин разных зараз с плеч снести. Третий… Да что там! Хотя и не видел никто топора того, а легенд породили в
достатке. Каждый наделил его тем, чего более всего сам желал бы иметь. Сегодня драгоценный дар Хорса явиться должен был глазам людским, Срок подошел. Оттого-то и кинул клич голова во все стороны для сбора желающих овладеть оружием этим могучим, как и должно было поступить согласно зароку на топор наложенного Повелителем Нави,
упрятавшим топор от глаз людских на целый век. Объявиться топор должен был на том самом месте, где и исчез с глаз. Местом тем и была площадь городища, в центре особым
валуном, Хорсом поставленным, помеченная. Ровно в полдень увидят горожане и те, кто
явился силой помериться, чтобы назваться хозяином топора, каков он. Чтобы народу удобнее было зреть, как поединщики будут ломать друг другу ребра, сколотили помост-площадку высотой уровня глаз самого низкого из мужиков. Никто не должон упустить время зреть на поединство мужей, силой и отвагой известных в краях разных. Не только поединщики прибыли из краев других. Вместе с ними торговцы пристроились. Удобно ведь, и защита рядом, и товарец на большом скоплении народа быстрее сбыть можно, и на поединство глянуть не грех. Мужики ведь. Кто же пустит в дальнюю дорогу одного своего героя. Вокруг него всегда желающих дружбу водить куча. Они тоже с ним в
путь отправились, чтобы хвалиться потом перед родственниками и земляками, как налаживали боевой дух уставшего в пути богатыря, как поддерживали его боевой
задор криками своими из толпы. Кто-то с собой и юнцов прихватил. Им скоро в мужики выходить, пущай поглядят, каковы они – богатыри настоящие в деле. Пущай захочется
им такими стать. Может, и прославят родителя своего, да и жизнь иную наладить помогут. Богатырям завсегда при правителях почет. Им и еда повкуснее, и жилье покраше. А
уж об одеяниях да наградах и разговору нет. Кто-то пешим ходом в городище явился. Коли путь не далек, почему не размяться на свежем воздухе. Многие же на конях верхами и в повозках сидя прибыли. Пришлось на околице коновязи сооружать, чтобы не разгулялась скотина по полям да не изувечила посевы. К полудню не только площадь, но и все деревья и крыши изб, что по ее кругу стоят, народом забиты были. Те, кто в
поединках участие примет, у головы в избе от народа скрыты до поры. Нечего зря
глазеть на них ранее положенного часа. Всяко бывает. Народ чужой пришел. Может, кто и порчу напустить наладит. Береженного, того и боги берегут.
Шумит народ, полудня ожидая. Кто-то об заклад бъет за своего избранника; кто-то спорит о том, явится ли им топор, и каким он будет; кто-то товар, из дальних краев
прихваченный, во всю глотку нахваливает потому, как нет такого нигде боле. Детвора все деревья вокруг площади облепила, о своем щебечет, глотки надрывая, иных перекричать стараясь. Такого шуму тут не слыхали ни в какие времена. Видать, и богам интерес явлен, отчего это людишки там криком надрываются, покою не дают, их поминая в спорах
своих. Затихла природа, замерла. Даже лист на деревьях не шелохнется. А солнце к зениту таким ярким катит, словно должно подсветить небожителям зрелище их заинтересовавшее. В лучах солнечных, словно в золотой реке, плещется изваяние Хорса, сотворенное когда-то ушедшими в иной мир умельцами из могучего дуба и установленное на самом высоком месте, где капище его и где несет ему верную службу с незапамятных времен ведун Осок. Ведун стоит сейчас подле валуна в ожидании возврата деяния рук
Хорсовых. Белое одеяние его и белые же волосы на фоне черного камня как бы разделяют собой границу между черным злом, сотворенным век назад, и светлой надеждой,
которая в этот момент легла на сердце каждого, явившегося на площадь. Привыкший ко всяким оборотам и твердо уверенный, что все произойдет так, как было наречено, Осок ощущал некоторое, ранее не ведомое ему волнение. Недолог срок и уж скоро тень, бросаемая валуном на площадь, исчезнет совсем. Наступит полдень. И тогда… Хотя и ведет Осок частые беседы с божеством, которому служит, то никак не идет в сравнение с тем, что придется явно ощутить его собственно ручное творение. Беседы то идут не наяву.
Мысленно вопросы задает. Мысленно ответы получает. А тут… Ему предстоит принять топор с валуна, он вместе с городским головой будет вручать его наиболее достойному.
Знает, что выбор Хорсом сделан. Только не ведомо, как отнесется к происходящему Повелитель Нави. Не устроит ли и ныне каверзы какой поперек зарока. Остальные боги не
должны допустить такого. Не должны! А коли увлекутся чем иным и не узрят в нужный момент чего?
А тень все короче и короче. Совсем маленькая полосочка. Воздел Осок правую руку с посохом над головой. Затих народ на площади враз. Словно кто отрезал все звуки.
Казалось Осоку, что всем слышно, как бьется взволнованно в груди его сердце. Нельзя чтоб слышали! Ведун права не имеет на сомнение и волнение. Народ должен верить в силу и прозорливость его. На тон он и ведун.